Я помню, как это начиналось - чтение на немецком языке.
Первая книга, кторую мы читали - "Das doppelte Lottchen" Эриха Кестнера.
Это очень хорошая и интересная детская книга. (Да простят мне эту вольную аналогию, но Кестнер - это навроде немецкого "Астрид Лигрена" ).
Но тогда...
Это было, как будто продираешься сквозь колючий густой подлесок.
читать дальшеНа каждом предложении приходилось смотреть в словарь, и это раздражало неимоверно.
(Нет, общий смысл понимался и без словаря, но нам надо было обсуждать каждую главу, писать характеристики, отвечать на каверзные вопросы - общего смысла не хватало, надо было читать с внимательностью заправского детектива).
Правда, у писателей есть одно замечательно свойство: определенный набор лескики.
Поэтому примерно середину книги можно назвать вершиной горы: после того, как ты пятнадцати раз заглянешь в словарь - что же такое эта Moenchsgrasmuecke, которую всё время забываю, эту самую Moenchsgrasmuecke вспомнишь, даже если разбудить тебя среди ночи.
К концу "Das doppelte Lottchen" мы освоились, радостно задышали, и казалось, что всё нам по плечу.
Не тут то было.
Со следующим семестром пришла ужасная новость: Томас Манна - его х-логию про "династию" Будденброков.
Манн - это такой немецкий Лев Толстой, любящий накрутить прдложение из партиципов и придаточных как минимум на полстраницы. Ну и почти что из того же времени - конца 19 столетия.
Мы распутывали клубки этих тяжеловесных, пыльных от времени предложений, уливаясь горючими слезами и задыхаясь от зависти: третья группа читает Еву Хеллер "Beim nächsten Mann wird alles anders" (замечательная книга - увлекательная, смешная, написанная современной писатльницей).
Зато теперь я могу при случае обронить: "читала Т.Манна. В оригинале", и немцы выдают восторженно-почтительное "оооооо".
(Беа тут поделилась секретом: при сложноподчинённых предложениях, в которых появляются придаточные хотя бы второй степени, современному немцу становится плохо и его просто выносит из текста напрочь).
Потом был Фаллада... И еще много ГДРовских писателей (так понимаю, книги, присланные в качестве подтверждения междунородной дружбы и проч. и проч.), которые не оставили никакого следа в моей памяти.
И я уже не помню, в какое именно время наступил тот момент,
когда читать стало легко и интересно. И в словарь занлядывать раз на десять страниц, а не на каждой по десять раз.
Когда пришло чувство слова - не только его понимание, но и понимание смыслового оттенка, стилистической окраски.
И это было так здорово - как будто горизонты моего мира раздвинулись на невообразимые пространства вширь.